![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
Я принцесса. Почти как в сказке. Как это – быть принцессой? Немного странно – так уж вышло, у меня есть с чем сравнить.
Прежде всего – это множество ограничений – не тех, которые накладываю Бог и Церковь, эти соблюдать легко – ну, почти всегда.
Другие, странные.
Бронзу тебе носить нельзя, а золото тебе не пойдет, - сказал отец, критически оглядев меня с головы до ног, было мне лет двенадцать, - значит, серебро.
Не то, что б я хотела носить бронзу – по большому счету мне было всё равно, что носить – или вообще не носить украшений. А серебро к тому же любила моя мать – то самое ожерелье, невесть из каких стран привезенное, её прощальный подарок, что отец не разрешает носить при людях – светлого серебра с темно-красными камнями.
Удивил сам факт – это дочь графа Тулузского может носить, а другое ей не подобает. И так во всём.
Нельзя говорить с мужчинами – и даже юношами, кроме самых близких родичей. То есть можно – но только в присутствии отца или няньки. Или, если уж никого из них нет поблизости, а разговора не избежать – очень осторожно, и смотреть не на собеседника, а вниз. И что б никто не увидел. Потому как если увидят, что я с кем-то разговариваю, могут подумать, что я с ним спала, а это – бесчестье и мне и отцу. Не спать, а то, что узнают.
Как я могу отвечать за чужие мысли?
Может, кто-то и так что-нибудь подумает – не зная за мной ничего дурного?
Вот франки, говорят, думают о нас всякие гадости – а мы о них.
Нет, мы о них – понятно, но они-то о нас – почему?
Прежде всего – это множество ограничений – не тех, которые накладываю Бог и Церковь, эти соблюдать легко – ну, почти всегда.
Другие, странные.
Бронзу тебе носить нельзя, а золото тебе не пойдет, - сказал отец, критически оглядев меня с головы до ног, было мне лет двенадцать, - значит, серебро.
Не то, что б я хотела носить бронзу – по большому счету мне было всё равно, что носить – или вообще не носить украшений. А серебро к тому же любила моя мать – то самое ожерелье, невесть из каких стран привезенное, её прощальный подарок, что отец не разрешает носить при людях – светлого серебра с темно-красными камнями.
Удивил сам факт – это дочь графа Тулузского может носить, а другое ей не подобает. И так во всём.
Нельзя говорить с мужчинами – и даже юношами, кроме самых близких родичей. То есть можно – но только в присутствии отца или няньки. Или, если уж никого из них нет поблизости, а разговора не избежать – очень осторожно, и смотреть не на собеседника, а вниз. И что б никто не увидел. Потому как если увидят, что я с кем-то разговариваю, могут подумать, что я с ним спала, а это – бесчестье и мне и отцу. Не спать, а то, что узнают.
Как я могу отвечать за чужие мысли?
Может, кто-то и так что-нибудь подумает – не зная за мной ничего дурного?
Вот франки, говорят, думают о нас всякие гадости – а мы о них.
Нет, мы о них – понятно, но они-то о нас – почему?